Тема дня

БЕЗВРЕМЕНЬЕ

Восемнадцать лет назад, 26 декабря 1991 года прекратило свое существование государство, которое называлось Союз Советских Социалистических Республик. Произошло событие, которое  В.В. Путин назвал «крупнейшей геополитической катастрофой», о котором, согласно недавнего социологического опроса, проведенного Левада-центром, сожалеют 60% россиян, и которого, как в этом уверены 58%, можно было избежать.

Схожие результаты дают и другие социологические исследования, и это идея, прочно обосновавшаяся в общественном сознании, резко контрастирует с оголтелой двадцатилетней пропагандой идеи, насаждаемой прессой,  о том, что крушение СССР было неизбежно, а советский образ жизни является, по сути, национальным вырождением.
По мысли неолиберальной общественности, в 1991 году весь советский  народ во главе с обалдевшей интеллигенцией и ополоумевшими националистами всех мастей полуфашистского розлива, совершил прыжок из царства необходимости в царство свободы. Двадцать лет, как свобода проникла во все поры общества – свобода экономическая, свобода политическая, полная духовная раскрепощенность и свобода слова… Выросло целое поколение, уже родившееся после распада СССР. Срок вполне достаточный для того, чтобы освобожденная от административного диктата, экономика смогла принести свои чудесные плоды и сформировать, наконец, базу общества потребления; освобожденная от партийной цензуры, культура, в свою очередь, должна была получить образцы духовных достижений, пригодных для внесения в мировую сокровищницу.

И что?

А ничего. Расползшаяся по национальным квартирам  экономика разделила бывшие советские республики на три неравные группы. Относительно благополучными являются страны, которым повезло оседлать разного рода трубы, и полеживая на печке природной ренты, доживать последние научно-технические достижения, оставшиеся в наследство от СССР. Не остались внакладе и прибалты, которым удалось прибиться к Евросоюзу. И остальные…
Разорванное на части общее культурное пространство показывает еще более безрадостную картину. Советская литература была многонациональной, и школьникам моего поколения не надо было объяснять, кто такие Вилис Лацис, Йонас Авижюс, Олжас Сулейменов – список, изучаемых школьной программой на всех необъятных просторах СССР литераторов слишком длинен, чтобы приводить его здесь. Есть ли сейчас национальные литературы?

Каждая союзная республика имела собственную кинофабрику, и многим из них удалось создать собственное, глубоко самобытное кино. Грузинское кино 60-80х было не просто вариантом итальянского неореализма, но и ярким художественным явлением мирового уровня. Где сейчас грузинское кино? Где фильмы литовских мастеров, которые смотрели и безошибочно узнавали все советские кинолюбители?

Раймонд Паулс, бывший после распада СССР министром культуры Латвии, в одном из последних интервью вынужден был признать, что в СССР на развитие национальных культур расходовалось больше средств, чем это делается сейчас национальными государствами.

Ну а мы-то, в России, как? А тоже никак.

Россияне упорно припадают к телевизорам, где показывают киноленты советских лет, вносят Сталина в национальный пантеон и упорно не хотят принимать близко к сердцу все помойное половодье массовой культуры.

Государство умерло, а страна осталась с народом, который, как ты его не называй, по своему духовному содержанию был советским, с советской системой ценностей, со своими «героями нашего времени», с историческими символами, морально-нравственными нормами, поведенческими установками. Все это признано устаревшим, вырожденческим, неправильным. На смену должна была прийти новая национальная идея, но получилось как всегда - народ с расколотым, атомизированным сознанием, который перестал быть народом, преобразившись в совокупность людей, разобщенным разными потребностями, интересами, ценностями, которые никак не могут быть соединены в нечто целостное.

На дворе – безвременье, и никого уже не удивляют партии, представленные в парламенте, но не имеющие ни собственной социальной базы, ни идеологии. Ощущение безнадеги возникает, когда наблюдаешь судорожные и смешные попытки создать какие-то структуры гражданского общества там, где нет ни целостного общества, ни граждан. Нация, у которой сразу несколько историй, а лучшие национальные герои могут быть совмещены только в сознании, глубоко пораженной шизофренией.

Покончив с советским образом жизни, наша национальная элита не смогла предложить народу ничего нового, кроме пустоты. Попытки пересадить ценности европейские, американские, евроатлантические увенчались успехом. Они не просто не прижились – были отторгнуты, как отторгает организм пересаженный ему чуждый орган.

В чем причина?

Дело, в сущности простое. Официальная для времени 90-х точка зрения исходила из той идеологии, что так называемый советский период был аномальным в истории России, неестественным для российского национального самосознания, «большевистским кошмаром». Следовательно, период, в котором жили, работали, выполняли свою историческую миссию россияне, должен был быть заклеймен, как ненормальный, вычеркнут из памяти, отброшен; а прежняя система ценностей уничтожена. Эта «историческая задача» полностью совпадала и с теми пожеланиями, которые разделяли все многочисленные антисоветские силы за рубежом.

Утвердившаяся у власти и прибравшая к рукам национальные богатства, новая элита нуждалась в том, чтобы все забыли, кто и как создавал эти богатства. Уничтожая прежнюю систему ценностей, нувориши не учли, что без системы ценностей нет и общества. А может быть, учли?
Обозначенная парадигма не просто оказалась ложной – она сейчас является самым большим тормозом для нашего исторического развития, она становится той преградой, не разобрав которую, мы не сможем жить как нация, как народ.

Отбросив прошлое – не значит его преодолеть. Перспектива появится только тогда, когда порванная связь времен сможет соединиться, и мы признаемся сами себе, что советская система ценностей не была однозначно ни порочной, ни идеальной, в ней было намешано всякое; но это наша система ценностей, и создать нечто новое мы сможем только на ее базе – на пустом месте можно создать только пустоту.

Россия сейчас напоминает человека, который уже прожил сложную жизнь, в которой было немало греха, решил жить по-новому. Но перейти к новому просто – без вдумчивого анализа, без раскаяния забыть все прошлое, как будто и не жил вовсе.

Потому что отринуть прошлое, очернить его – хуже чем забыть.

Вот и сидит он, герой  нашего времени – забывший, что было до сих пор, как его зовут, как себя вести, что такое «хорошо» и что такое «плохо»…

Зато строитель новой жизни.

Владимир Вольва

ДОПОЛНИТЕЛЬНЫЕ РЕСУРСЫ